Bylinnic online

АНОМАЛИЯ

Её зовут Аномалия и она лучшая женщина, что была в моей жизни. И, скорее всего, она такой и останется: верной мне, заботящейся обо мне, жаждущей меня. Сейчас трудно сказать, когда я по настоящему полюбил её, первое время нашего знакомства я её даже побаивался, но… Однажды пронзённый стрелой Ганеша я ослеп по отношению ко всем другим женщинам, что меня окружали, и остался только самый яркий и излучающий счастье образ – образ Аномалии.

АНОМАЛИЯ

Её зовут Аномалия и она лучшая женщина, что была в моей жизни. И, скорее всего, она такой и останется: верной мне, заботящейся обо мне, жаждущей меня. Сейчас трудно сказать, когда я по настоящему полюбил её, первое время нашего знакомства я её даже побаивался, но… Однажды пронзённый стрелой Ганеша я ослеп по отношению ко всем другим женщинам, что меня окружали, и остался только самый яркий и излучающий счастье образ – образ Аномалии. И именно в тот момент, когда в моём сердце разместилась розовая оперённая стрела, я сделал Аномалии предложение стать моей женой. Она согласись, а теперь я счастлив вдвойне: она сказала мне, что у нас будет ребёнок. Мальчик. Мой сын, которого я уже сейчас ощущаю своими новыми чувствами, чувствами будущего отца. У нас будет наследник, и он возьмёт наши лучшие качества: красоту и нежность Аномалии, и ум и талант своего отца.
Когда я начинаю говорить о моей жене, то я почти всегда остаюсь непонятым. Действительно, многим из вас бывает трудно понять, чем может привлечь тридцатилетнего мужчину женщина, вокруг которой свободно планируют в воздухе предметы, самопроизвольно возгорается бумага и которая никогда не попадает под дождь, потому что капли чудесным образом огибают её тело. Вы бы тоже были напуганы, когда сидя рядом с ней в ресторанчике «Апокалипсис» ваш бокал с очень дорогим вином устремляется вопреки законам тяготения прямо к потолку, задевая люстры, выполненные в форме черепов, расплескивая кровавые капли, и в итоге разбивается на мелкие осколки. А ваша женщина весело и задорно смеётся, и ты, глядя на неё, тоже начинаешь смеяться, позабыв о космически огромной цене пропавшего вина и расколотого бокала. Но человек привыкает ко всему, особенно когда причина этих явлений столь прекрасна. В моей жизни бывали моменты, когда я возвращался с работы голодный и злой, а Аномалия встречала меня стоя посредине лестницы, ведущей на второй этаж дома, в одном светлом халате и весёлых тапочках в виде кошечек. На всех её четырех запястьях кокетливо красовались огромные браслеты из черного агата, чудесным образом гармонирующие с ее иссиня-черными до плеч густыми волосами, бездонно-синими глазами и изящно очерченными алыми губами. Халат из голубой материи едва доходил до ее колен, и не скрывал, а напротив – подчеркивал всю прелесть ее плотной, стройной, такой восхитительно-возбуждающей фигуры. И она кидалась мне на шею, две руки нежно трепали мои волосы, а две другие руки обнимали за талию. В эти моменты я бывал по настоящему счастлив. Затем мы пылко и жадно занимались любовью, и, восстановив силы под душем, садились ужинать. Все проблемы были далеки и неосознанны, а в моей груди рождалось чувство безбрежного покоя, бесконечной любви и уюта. 
Некоторые из вас могут грубо возразить, что Аномалия не совсем нормальна, потому что у неё четыре руки, она не похожа ни на одну женщину, и вообще как я могу любить её. Но если кто скажет такое мне в лицо, то считайте, что вы уже покойник. За свою жену я готов убить любого, будь он хоть самим дьяволом во плоти. К тому же, оглянитесь, посмотрите вокруг себя. Да, здесь нет никого похожего на Аномалию, но сейчас особенно и не приходится выбирать. Последние катаклизмы почти не оставили ничего живого на Земле, а в тех разрушенных городах, похожих на резервации, в которых мы живём, каждый может записывать себя в отряд уродов и неполноценных. Некоторых из нас, увидев первый раз, даже тяжело называть людьми, но они во сто крат человечней тех самых настоящих уродов, чьи пальцы в середине двадцать первого века нажали на кнопки, запустившие тысячи ядерных ракет в воздух. Тех уродов, что устроили ядерную зиму, стёрли с лица земли миллионы городов, закрыли на сотни лет пыльной завесой Солнце. И сейчас восстанавливая всё то, что было уничтожено пару сотен лет назад, редко кто задумывается над тем, с кем ты живёшь, и почти никогда не думаешь о том, какие у вас родятся дети. Они бывают страшны. Вы видели этих детей, шныряющих вместе с гигантскими крысами по подворотням, среди осколков кирпича, пластика и метала? Они совсем не похожи на детей, даже у самых маленьких лица глубоких стариков и злобные горящие глазки. Они питаются отбросами, потому что они и сами отбросы. Они грызутся за каждый кусочек более съедобной пищи. Они играют в странные игры, подбрасывая вверх камни, и камни не падают на землю. Они могут убивать. Это наши дети и дети скуллов – выживших, потерявших своё лицо, утративших почти всё человеческое. Но я знаю –
наш ребёнок будет другим. Я очень верю в это. И причина моей веры в наших с Аномалией родителях.
В своё время моя прабабушка и прадед укрылись глубоко в пещерах, они были спелеологами и почувствовали приближение ядерной войны. Они знали, что этот нарыв, который зовётся человечеством, когда-нибудь лопнет, растекаясь гноем злобы и атомного излучения, и поэтому заранее приготовились. Продуктов хватило надолго, хотя в пещерах они были не одни. Несколько семей. Талантливые учёные, геологи, учителя. Был даже писатель. Он мог немного играть на музыкальных инструментах. Они жили под землёй, в пещерах, и рожали детей. А через два поколения родился я. Мы выжили, но когда выбрались на поверхность, то стало понятно: всё изменилось навсегда. И мы изменились. У нас развились новые способности: радиация проникала даже сквозь толщу скал. Многие, как и я стали вампирами. Не теми, которые пьют кровь, а просто мы тяжело и долго привыкали к дневному свету, серому, но всё равно слишком яркому для наших глаз. У нас нездоровая бледная кожа и красные глаза. Иногда нам нужна кровь. Метаболизм в организме. Некоторые из нас научились летать, хотя скорее это похоже на левитацию себя на небольшие расстояния. Мы расходились по изрытой, как оспой, взрывами земле, в поисках мест, где более – менее чисто. Мы нашли руины городов, заполненные скелетами людей и животных, мы стали возводить новые города. Я поселился в трёхэтажном доме на окраине когда-то большого города, когда мне было двадцать три года. В это же время погибли мои родители. Крысы подкрались к ним ночью, а наутро нечего было даже похоронить. Но жизнь продолжалась, подгонялась под новые условия. Мы расчищали завалы, убирали тонны грязи, выгоняли из нор устроенных под хламом сотни крыс. Я стал ходить на работу, когда у нас появились небольшие офисы фирм. Я стал ходить в ресторанчики, когда повысился в должности и стал зарабатывать большие деньги. Я стал почти богом, когда меня выбрали генеральным директором фирмы по производству очищенной воды, что в наше время является очень прибыльным делом. Все испытывают жажду, мы её удовлетворяем. А я испытывал только одну жажду – был одинок. Тогда я решил изменить свою судьбу, отправился в самое безумное путешествие в моей жизни. Но моей авантюре предшествовали события, о которых невозможно не упомянуть в этом повествовании.
Итак, мы выжили, а затем мы почти вернулись к тому, что когда-то потеряли – к цивилизации. По рассказам стариков я знаю, что раньше всё было почти так же, только вот не шли дожди, от которых зашкаливает счётчик Гейгера, Солнце было стократ ярче и теплей, улицы были чище и по ним не шныряли огромные крысы, да вода в лужах не отсвечивала по ночам бледно-зелёным. Наш город теперь зовётся Возрождение, и многие выжившие приходят сюда с разных концов земли. Какая разница, где начинать строить новую жизнь, когда ничего нет. Вот они и идут. А за ними пришли скуллы. Полулюди. Дикие, страшные. Большинство из них больше мутанты, чем мы. Вначале их боялись, но потом стало понятно: они сами боятся нас. А вот их дети нет. Они первые начали просить у нас еду, взамен уничтожая крыс. Они стали играть в игры с нашими детьми: прятки (они очень хорошо умеют прятаться), догонялки, и игра в камни. Кидают солидный булыжник вверх, и он никогда не возвращается обратно. Но своим детям я никогда не разрешу играть с детьми скуллов. Мне это кажется слишком опасным. Я как сейчас помню случай, когда двое скуллов года по четыре каждому, поймали гигантскую крысу (раньше такого размера были собаки, кажется, их называли овчарки). Так вот, они её поймали и, разорвав в клочья, запихивали кровавые куски в рот, вместе с линялой шкурой, давясь слюной, и хрипели, рычали… Потом мне снились кошмары, хотя привык я ко многому. Скуллы, по сути, безвредны, они многое понимают, но они слишком дики, слишком не похожи на нас. Кто знает, что у них на уме. Однако именно благодаря скуллу, я познакомился с Аномалией.
Однажды, сидя в окраинном кафе «Кровь и пламя» со своим другом Гленом, мы пили местный аналог джина. За стойкой бара маячила скучающая полная фигура бармена, из динамиков лилась тихая песня, в которой певец, живший лет двести тому назад, пел о любви, безоблачном небе, голубом океане. Мы поднимали стаканы, глотали обжигающий джин и думали о тех временах, когда всё было так, как поётся в песне. И о том, что сейчас поют совсем по другому, а эта запись, скорее всего, попала к хозяину кафе ещё при расчистке города. Иногда, правда, что-то интересное могли принести скуллы из радиоактивных пустынь на западе в обмен на еду и одежду. И вот мы сидели, наслаждаясь спокойствием и своими мечтами, когда Глен вдруг сказал:
- В нашем городе появился скулл – предсказатель. Живёт на окраине города. Говорят, что он никогда не ошибается в предсказании будущего. Если хочешь, то мы можем сходить к нему, хотя я лично не верю в мистику.
- Знаешь, я тоже когда-то не верил, что предметы могут летать. Но посмотри на детей скуллов. Вообще, скуллы очень необычны. У них разные способности, так почему бы одному из них не начать предсказывать будущее, – я сделал ещё один глоток, в голове чувствовалась обычная после принятия спиртного лёгкость. – К тому же, всё равно делать нечего, поэтому можно и развлечься. Пойдём.
 Мы допили джин, расплатились с барменом, и вышли из кафе под холодный, проливной дождь. Идея идти сейчас и искать какого-то скулла показалось глупой и бестолковой, но возвращаться в кафе мы не собирались. Красный свет от вывески «Кровь и пламя» немного освещал улицу, отражался в косых каплях дождя, многочисленных лужах и растворялся в темноте. Тяжело вздохнув, мы взлетели.
Погода явно была нелётная: дождь заливал за ворот куртки, ветер трепал нас то с одного бока, то с другого, в голове начинался процесс протрезвления, а мы летели к окраине города узнать наше будущее. «Я его и так знаю. Заболею и неделю не появлюсь на работе», - стучало в моем мозгу. Но скоро заселённые кварталы закончились, тусклый свет фонарей и окон остался далеко позади, а впереди показался остов телевышки.
Под ним лагерь скуллов. Там он и живёт, - сквозь ветер прокричал Глен.
Мы снизились метрах в двадцати от серых промокших палаток, причём моя левая нога попала в бледно-зелёную лужу.
Вот зараза, - выругался я. – И чего нас дёрнуло в такую-то погоду! Сидели бы сейчас в кафе, отдыхали. Какая палатка?
Вон та, самая дальняя. Видишь на ней знаки. Высшая каста у скуллов, - Глен махнул рукой в сторону самой большой, но и самой безобразно палатки. – У тебя нет ничего выпить, а то немного боязно узнавать своё будущее.
Нет. Так что потерпишь. А не хочешь идти, так не ходи.
Но он пошёл. Жирная грязь хлюпала под ногами, налипала сочными слоями на ботинки, дождь немного приутих. Мы медленно шли, а за нами следили красноватые глаза скуллов, выглядывающих из-за пологов своих жилищ. Наверное, они думали, что мы  полные кретины, раз пришли в такую погоду. Палатка, расписанная странными иероглифами, приближалась, и казалось, что она увеличивается в размерах, готовясь поглотить нас. В двух шагах от неё полог откинулся, обнажив черный зев прохода, и скрипучий голос прохрипел изнутри: «Я вас ждал, заходите!». И мы зашли.
В углу горел коптящим пламенем светильник (скуллы изготавливают такие самостоятельно, а как горючее используют жир крыс), стояли серые глиняные чашки, по стенам висели шкуры неизвестных нам животных. Такие шкуры лежали и на полу, а на них сидело существо, не похожее ни на человека, ни на скулла. Седые спутанные волосы грязными прядями спадали на покатый лоб, жёлтая морщинистая кожа складками висела на лице, приоткрытый беззубый рот, беловато-мутные глаза. Два из них смотрели прямо на нас, в третий – в центре лба, казалось, смотрел в бесконечность и видел там гораздо больше, чем видели все люди на земле. Тонкие худые руки торчали из-под шкур, накинутых на плечи, и перебирали ожерелье из маленьких черепов крыс.
- Присаживайтесь. Итак, вас зовут Глен и Фауст. И вы хотите узнать судьбу, - у скулла шевелились одни губы. – Что ж, похвальное желание. Не боитесь узнать что-то такое, что напугает вас до смерти, а?
- Сколько ты возьмёшь с нас, старик? И нечего нас пугать раньше времени.
Да, что вы знаете про время?! Вы же слепы! Иначе бы вы не пришли сюда, а раз пришли, то просто так не уйдёте. Сколько я с вас возьму? Вы это сами узнаете, но потом, потом… А теперь, кто из вас будет первым? Можете не отвечать, я уже знаю. Слушай Глен, слушай.
Скулл умолк, но ненадолго. Уже через пару секунд его нормальные глаза закрылись, а глаз в центре лба стал светиться красноватым светом. Старец стал издавать протяжные тихие звуки, вслед за ними над его головой появилось голубое сияние. Тело начало качаться вперёд и назад, глаз превратился, как мне показалось, в кровавый уголёк, и тут скулл начал завывать протяжным голосом:
Если ты не ведая дороги,
Пробираешься сквозь тернии к познанью,
Если хочешь слыть как в небе боги,
Приготовься к боли наказанья.
Там, где камень, брошенный на небо,
Упадёт на друга или брата,
Там, где крысы заготовят хлеба,
Ждёт тебя погибель и награда.
Ты не канешь без вести в пучине,
Если сам решишь забыть всё разом,
По другой тропе идти поныне
Приготовил твой незрелый разум.
Приготовься стать иным опорой,
Прокляни себя на это дело.
Ты умрёшь, и будет это скоро,
Но умрёт не дух, а твоё тело.
Я смотрел на бледное лицо Глена, а он никак не мог оторвать свой взгляд от скулла. «Бедный Глен, что же его такое ждёт?» - подумал я. – «А что скажет старик мне? Вдруг это будет ещё более страшное пророчество? Может отказаться и уйти?»
Старик смотрел на меня.
- Я вижу, ты испугался, Фауст. Знание того, что будет - никогда не даёт покоя. Но ты уже выбрал путь, по которому тебе придётся идти, не сворачивая, так продолжай его.
Третий глаз скулла стал наливаться розовым светом. Раздалась та же протяжная песня, что звучала перед пророчеством Глена. Все прочие звуки: барабанная поступь дождя по верху палатки, шипение крысиного жира в светильнике, шорохи – исчезли, растворились в монотонном шёпоте старика. Я посмотрел на Глена. Он был неподвижен, похож на мраморную статую, и он был напуган. Но теперь пришла моя очередь пугаться. Скулл начал речь, сплетённую в рифмы:
Когда твой страх похож на вязкость ночи,
Когда твой бег – стояние на месте,
Когда ты там, где быть совсем не хочешь,
Тогда ты попадёшь к своей невесте.
За поворотом, за долиной смерти,
Где в темноте бредут по миру тени,
Среди безумной этой круговерти
Есть Храм Судьбы – в нём преклони колени.
Не отрекайся от имён всех нищих,
Средь них есть тот, кому вернёшь ты сердце,
Он далеко, но он тебя отыщет,
И проведёт тебя до тайной дверцы.
А дальше путь твой будет очень труден,
Сквозь расстоянье, смерти и ненастье,
На протяженье многих страшных буден,
Но ждёт тебя в конце любовь и счастье.
Голос стих и в мир снова вернулись звуки: противно застучал моросящий дождь, захлюпали чьи-то шаги по грязи снаружи, где-то надрывно рыдал ребёнок. Скулл пристально смотрел на меня. А я никак не мог унять дрожь в руках.
- Ты можешь объяснить, что всё это значит? – Я выдавливал из себя эти слова, во рту пересохло.
- Тебя и твоего друга ждут разные дороги. Вы сейчас живёте в достатке, тепле и уюте, но, поверьте, это ненадолго. Придя сюда, вы изменили свою судьбу. Например, ты Глен, устал от всего, что тебя окружает и хочешь стать известным, поэтому совсем скоро у тебя будет возможность проявить себя в совсем иной ипостаси. Твой путь будет лежать на север, где каждый твой шаг будет грозить тебе смертью. Ты станешь великим, но только ценой своей жизни. – Скулл умолк, затем медленно перевёл свой взгляд на меня. – Твоя же судьба, Фауст, находится на западе. Это всё что я тебе скажу. Вы можете идти.
Старик закрыл глаза и, как мне показалось, уснул. Я посмотрел на Глена. Бледность сошла с его лица, но взгляд выражал испуг. Да я и сам был напуган. «Зачем мне идти на запад, если у меня и так есть уже всё, что только можно пожелать в мои годы? Бред какой-то. Просто этот скулл сумасшедший».
- Пошли, - сказал я Глену. – Нас ждёт незабываемая дорога обратно. А здесь больше нечего делать. Ну и вечерок мы с тобой устроили.
- Как ты думаешь, а может он сумасшедший? – спросил Глен, когда мы уже шли между палаток. Дождь за то время, что мы провели у провидца, усилился и сейчас хлёстко бил прямо в лицо. – За каким чёртом мне отправляться на север, а?
- Не знаю. Но, похоже, что этот скулл не в себе. Хотя наши имена он узнал сразу…
Мы шли, переговариваясь, делясь друг с другом ощущениями от услышанного, и совсем не заметили как нас кто-то догоняет. И когда мы уже собирались подняться в воздух и лететь домой, за нашей спиной раздался жуткий крик. Следующим за криком был удар по моему затылку. Прежде чем потерять сознание, я увидел жирную мокрую землю, стремительно летящую к моему лицу. Затем была темнота и тишина…
«Кто я? Где я? Почему меня так трясёт, раскалывается голова и кругом так воняет?» Вопросы распирали мой мозг, иглами вонзались прямо в его середину, стачали молотками снаружи. «Может, я уже умер, а это ад?» В горле стоял сухой комок, очень хотелось пить. С огромным трудом разлепил веки и первое, что я увидел, был деревянный край повозки, на которой я лежал. Тускло светило стоящее в зените солнце. «Долго же я пролежал». Попробовал пошевелиться – всё тело ныло, отвечая на мои действия нестерпимой болью в затёкших суставах. Я снова закрыл глаза и попробовал сосредоточиться, сжал и разжал несколько раз ладони в кулаки, пока не восстановилось нормальное кровообращение. Полежал ещё несколько минут, стараясь унять головную боль. Она немного приутихла, но молотки в черепе продолжали мерное отстукивание. «Ладно, сойдёт. Теперь можно и осмотреться». Снова открыл глаза и немного привстал.
- Он очнулся, наконец! – закричал приятный девичий голос за моей спиной. – Папа, папа, смотри! Тот человек пришёл в себя!
- Вот и хорошо. Эй! Хотите пить! – крикнул грубый мужской голос. – Стой, стой, скотина!
Это обращение было отнесено к животному, которое тащило повозку. Тряска прекратилась, а передо мной появились две фигуры: девочки и её отца, большого мужчины с чёрными как уголь волосами. В руке он держал что-то похожее на фляжку и протягивал её мне.
- Возьми, выпей! Чай, две недели пролежал в коме. Мы уж думали и не выживет, а ты во как. Бери, бери, чистая вода!
Ну, насчёт чистой, он, конечно, приврал, но когда ты страшно хочешь пить тебе наплевать на чистоту. Я глотал, глотал, глотал эту воду, она протекала за шиворот, но когда я закончил, то чувствовал себя намного лучше.
Спасибо! Кто вы и как я здесь оказался?
Только теперь я заметил, что вокруг нас простирается бескрайняя равнина, а далеко на горизонте отблёскивали на солнце вершины гор. Кое-где поднимались из земли холмы и курганы, произрастали одинокие деревья. Но нигде не было никаких признаков цивилизации – одна бесконечная пустошь. Я сбросил с себя тряпки, которыми был укрыт и соскочил, хотя скорее сполз, с повозки. Мои ноги сразу скрылись по колено в серой, сухой траве. Из моей одежды на мне осталась только рубашка, а остальное - всё были чужие вещи, больше похожие на лохмотья, чем на одежду.
Мужчина заговорил.
- Меня зовут Ленар, а это моя дочь Керра. – Девочка смотрела широко открытыми глазами на меня, отец потрепал её по волосам. – Мы кочуем по миру туда - сюда, а тебя мы нашли на окраинах этих степей. Ты был без сознания. Сначала мы хотели не брать тебя, лишний рот и всё такое, но и оставлять тебя на съедение крысам или стервятникам не хотелось. Живой человек как никак, хотя и полумёртвый. Подобрали мы тебя, с тех пор уж недели две с собой таскаем. Думали, всё равно помрёшь – в себя не приходишь, бредишь о чем-то, о чем не разобрать. Рану на голове мы промыли, она вроде как прошла. Кормили понемногу. Небось болит голова? Откуда у тебя эта рана? Почти смертельная.
- Это долгая история, потом расскажу. А имя моё Фауст. У вас будет поесть?
Сейчас я принесу, - весело заверещала девочка. – У нас есть вяленое мясо, папа недавно подстрелил кролика. А ещё я сварила сладких корней. Тут таких растёт много.
Когда мне дали миску с тёплой похлёбкой и кусок вяленого мяса, то я понял, что проголодался намного больше, чем думал. Я ел, ел, жадно впихивал в себя пищу, а мои спасители стояли рядом и рассматривали меня. Когда я насытился, то начал свой рассказ о том, кем я был, чем занимался, о скулле – предсказателе, и о том, как меня оглушили. Они внимательно и молча слушали меня, сочувственно качая головами, а когда я закончил, то ещё некоторое время обдумывали мой рассказ. Мы сидели на шкурах, с неба припекало солнце, вокруг животного, которое было запряжено в повозку, роились насекомые, а мне было хорошо. Я даже позабыл, что где-то есть мой город, в нем стоит мой дом, а на работе я уже отсутствую пару недель. Пророчество начинало сбываться. Ленар собрал миски и, передав их Керре, поднялся.
- Пора двигаться дальше, - сказал он, подходя к животному. – Лошадь отдохнула, а у нас ещё неблизкий путь.
- Куда вы идёте? – спросил я, поднявшись и помогая Керре укладывать на повозку шкуры.
- У нас нет конкретной цели, но говорят, что на западе есть заброшенный город, а в нём старый храм. Этот храм хорошо сохранился после ядерной зимы, и в нём можно узнать свою судьбу. Так почему бы не сходить, не посмотреть на него. Вдруг, правда? А нам всё равно путешествовать. Можешь пойти с нами.
- Вот чего мне не хотелось бы, так это снова узнать свою судьбу. Но выбора то нет. Как долго нам идти? – спросил я, понимая, что всё равно делать это мне придётся.
- Не знаю, но если тебе возвращаться туда, где мы тебя подобрали, то… лучше идти вперёд. – Ленар улыбнулся. – А втроём оно и безопасней будет, кто знает, что нас ждёт там. Ты оружие в руках держал?
- Да нет, вроде. Самое опасное, что у меня было в руках – это вилка и нож в ресторане. Но если у вас есть оружие, то я попробую научиться с ним работать. – Я смотрел, как мужчина пошарил рукой где-то под шкурами на повозке и достал весьма внушительно выглядящий нож.
- Могу дать его тебе. А у меня будет пистолет. Только вот пули к нему большая редкость, а так весьма не плох для разгона крупных хищников. – Ганс достал из-за пояса пистолет. – Самый раз. Таких теперь мало осталось. Хотя в пустынях скуллы находят вещи и помощнее этого. Но и цена соответствующая.
- Да, с таким оружием можно и путешествовать. – Я улыбнулся. Мужчина передал мне нож, и теперь я пробовал пальцем остроту лезвия. – А питаетесь вы чем, кроме корней?
- Еды много, - Керра развела руками в стороны. – Посмотри вокруг, здесь водятся жирные кролики, птицы, растут ягоды. – Иногда мы обмениваем продукты у скуллов. На находки в пути. Однажды мы нашли огромную железную птицу. Отец сказал, что зовётся она «самолёт».
Я посмотрел по сторонам. Небо заволакивали облака, шелестела сухая трава под ногами, да и равнина была серой и неприглядной. Лишь кое-где торчали зелёные островки сочных кустарников. Мы шли потихоньку на запад, в сторону чёрных гор на горизонте, а высоко-высоко парили какие-то птицы. Животное, которое называлось лошадью, тащило повозку, скрипели колёса, жужжали насекомые. Керра начала напевать песенку. Я начал уставать, о чём и сказал Ленару, идущему перед лошадью.
- Эй, брат. Я немного устал. – Я виновато улыбнулся. – Наверное, это последствия моей болезни.
- Хорошо. Можешь лечь подремать. Коняга уже привыкла к дополнительному весу. Отдыхай.
«Какие они всё-таки хорошие люди», подумал я, когда забрался на повозку и устроился на шкурах. Глаза слипались сами собой. «Такие заботливые, и приятные». И я провалился в сон.
Мне снилось, что я иду по бесконечной пустыне, а надо мной кружит какая-то птица. Только в лучах бледного солнца я не мог разглядеть её как следует. Но зато её грохот я слышал замечательно. «Ж-жр-жр-жр-жр…» Я старался поднять голову повыше, что бы рассмотреть нарушителя тишины, но видел только тень.

 Design by Bylinnic
Хостинг от uCoz